Лист.

Впервые чистый, новый, свежий

Лист приоткрылся, всему свету

Раздавая тёплые блики лучей – всё те же

Линии строчек и слов в силуэтах.

Впервые под ветром – зелёный, ясный,

Движимый веяньем сил всевышних,

Разлетаясь осколком дождя в безучастных

Ветвях деревьев, скрипящих неслышно.

Невечная осень.

Невечная осень – ни листьев кленовых,

Ни хмурых небес до скончания века,

Завёрнутых в шапки деревьев багровых.

Среди облаков в белоснежных обновах

Листва прячет стоптанный путь человека.

Забытая повесть страниц пожелтевших,

Чернил опрокинутых стёкшие лужи,

Черкавших когда-то в листках облетевших

О раннем вторжении землю изъевших

Морозных стихов в поэтической стуже.

Время.

Поутру чёрных стрелок неслышимый ход,

В предрассветной тиши лишь дыхание.

Время всё отвоюет у снов – наперёд

Обернётся концом начинание.

Недосказанных фраз отрезвивший укол,

Шахмат партия в третьей позиции,

Расколовшийся надвое жертвенный стол,

Треск угасших костров инквизиции.

В антикварных бокалах колышется вновь

До краёв тёрпкий вкус бесконечности.

Философских рассказов, стихов про любовь

Груды книг под покровом вечности.

Бой старинных курантов – эпохи кусок –

Обратит миг ушедший в забвение.

Между точками крайними вечный песок,

Между гордостью и преклонением.

Nil permanent sub sole*

Засыпаны песком обиды

И Нил унес с собой печаль

Пустует в сердце храм Исиды

И ничего уже не жаль.

Иссушены дотла желанья

Самум унес их вихрем ввысь

Надежды горькой ожиданья

Увы, и  вовсе не сбылись.

Оазисом воспоминаний

В пустыне памяти моей

Забытые слова признаний

Далеких быстротечных дней.

Сквозь пески и барханы

Бредут караваны

И несут печати веков

Сквозь самум и бураны

Идут караваны,

Превращаясь в ночи покров

За моря-океаны

Везут караваны

Кувшины старинных гиней

За мечтою нирваны

Бредут караваны,

Тая в дымке ложных огней

В миражи и  туманы

Плывут караваны

Вереницей в сотни  теней

И в  пески и барханы

Бредут караваны,

Растворяясь в вечности дней

Сквозь судьбы барабаны

Летят караваны

В поднебесье  высших миров

И сквозь времени раны

Идут караваны,

Заплетая кружево снов

Капли дождя в глухой тишине

Капли дождя – полоса на стекле,

Первые лужи, свет фонарей,

Звук голосов - скрежет дверей.

Вновь тишина, лишь барабанят по крыше

Слезы небес, но становится тише...

Свежестью тянет, тянет ко сну,

Веки закрою, проснусь поутру,

В блеклом рассвете различу серп луны,

Ясный от ливня, и лапу сосны…

He is standing lonely in the shade,

His reproachful eyes are like two jades.

That is Angel and his snow-white wings

Are protecting me from all world sins.

He is curing my neglected soul

And he’s playing in my life important role:

Когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя. /Ф. Ницше/

Варган алтайский источает звуки

в тональности обычной си-бемоль,

стирая сладость временной разлуки

и множа мысли на округлый ноль.

Себя забыв, отбросив человечность,

прервав на время с энтропией бой,

я окунаюсь с головою в вечность,

познав на миг немыслимый покой.

Пусть бездны мрак зияет под макушкой,

Но всё же, до чего прекрасен он,

навеянный алтайскою игрушкой,

нечаянный медитативный сон.

Вы не знаете – где я,

Вы не знаете кто я.

И вам чужда идея,

Что мы друг друга стоим.

В Природе все определилось,

И наступила  тишина.

И Лето вдруг уйти решилось,

Как до него ушла Весна.